г. Фонъ- Лямину на память о Ялте 1909 г.      В 1909 году одним из наиболее значимых событий в культурной жизни Ялты стал симфонический концерт с участием композиторов Александра Афанасьевича Спендиарова, Александра Константиновича Глазунова и дирижера Александра Петровича Асланова. Концерт этот, вызвавший восторг у слушателей, состоялся 27 августа в городском саду. На память о нем осталась фотография всех «трех Александров», сделанная в фотоателье С. Когана. Один из снимков с автографом А.П. Асланова, подписанный местному музыканту Семену Максимовичу Черножукову, хранится в ялтинском историко-литературном музее («г.Черножукову. Спасибо за 2 сезона. Ялта 1909 г. Асланов»).        Есть такой снимок и в Российском национальном музее музыки с автографами, адресованными трубачу оркестра П. Я. Лямину: «г. Фонъ- Лямину (!!) на память о Ялте 1909 г. Асланов»; «П.Я. Лямину. На добрую память. Ал. Спендиаров, 11 сент. 1909 г.»; «(неразборчиво) Лямину от А.Глазунова».        Лямин Пётр Яковлевич (1884 - 1968) – трубач, солист московских оркестров, в будущем станет дирижером сценического оркестра Большого театра, профессором Саратовской консерватории, преподавателем Московского музыкального училища им. Ипполитова-Иванова. А поскольку был он личностью неординарной и даже эксцентричной, о нем в среде музыкантов ходили разные легенды...        «В начале 20 столетия, в один из приездов Государя Императора Николая II в Москву, Лямин пришёл на вокзал, куда прибывал из Петербурга царский поезд, с трубой под мышкой пробрался на крышу и в момент выхода императора на перрон исполнил с воодушевлением первые такты оперы Римкого-Корсакова «Золотой петушок», а именно соло трубы, олицетворяющее крик петушка: «Ки-ри-ку-ку! Царствуй, лёжа на боку!». Во времена же советской власти на одной из первомайских демонстраций Пётр Яковлевич не утерпел, залез на высокий столб, расчехлил трубу и сыграл во весь голос «Боже, царя храни»!!!        «Идёт по Москве солист Императорских театров Пётр Яковлевич Лямин. Встречает коллегу. Поздоровались. — «А не заглянуть ли нам, Пётр Яковлевич, в трактир?» — спрашивает музыкант. — «Отчего не заглянуть? - отвечает г-н Лямин — труба со мной, вечером «Снегурочка». Зашли в трактир. Выпили, закусили. Идут дальше. По дороге встречается им ресторация. — «А не желаете ли, г-н Лямин, отобедать?» - спрашивает коллега. — «Отчего же не отобедать, труба со мной, вечером «Снегурочка» — ответствует Пётр Яковлевич. Зашли в ресторан. Отобедали, всё как положено. Идут дальше. — «А не зайти ли нам, Пётр Яковлевич, в «Сандуны»?» — «Отчего же не зайти, труба со мной, вечером «Снегурочка». Зашли в «Сандуны». Подходит солист Императорских театров г-н Лямин к Большому театру. Швейцар открывает ему дверь и говорит: «Здравствуйте, г-н Лямин! А Вы куда идёте?» — «Так ведь «Снегурочка» — отвечает Пётр Яковлевич. — «Снегурочка», г-н Лямин» — говорит швейцар – «третьего дня была!»        "В Большом театре трубачом тогда работал Лямин Пётр Яковлевич - блестящий музыкант и страшный пьяница. Надо сказать, что он обладал особым грубоватым, народным чувством юмора. Он постоянно играл за сценой сигнал в "Пиковой даме", в сцене в казарме. И однажды он пришёл в таком состоянии, что к началу спектакля было ясно - он ничего сыграть не сможет. Его попросили уйти. Он удалился, дошёл до Петровских ворот, где был тогда трактир, постоянно ему "подшефный", нашёл извозчика, напоил его, подгадал, когда спектакль кончился и все музыканты выходили, положил пьяного извозчика в пролётку, сам сел верхом на лошадь и, держа трубу, играл этот сигнал, дефилируя по Петровке мимо артистического подъезда Большого театра. Вот таков был его юмор".   Кирилл Кондрашин