Доктор К.Р. Овсяный – архитектор дачи «Омюр» О ялтинском докторе Константине Романовиче Овсяном сегодня вспоминают, к сожалению, не часто. А это несправедливо, потому что именно такие как он, скромные, трудолюбивые и талантливые люди, как раз и составляли основу городской интеллигенции Ялты чеховских времен. Доктор К.Р. Овсяный с дочерьюК.Р. Овсяный был известен в городе не только как земский врач и общественный деятель, но (что, в общем-то, было не слишком характерно для доктора) еще и как архитектор, автор нескольких красивейших городских зданий. Одно из них – дача «Омюр», где до постройки собственного дома жил А.П. Чехов. Дача «Омюр», расположенная на улице Кирова, 32, была собственностью Капитолины Михайловны Иловайской, супруги Степана Михайловича Иловайского, статского советника, управлявшего конным заводом в Воронежской губернии. В наши дни в течение уже семи лет в этом доме в угловой квартире нижнего этажа находится отдел Дома-музея А.П.Чехова «Чехов и Украина». Именно в этой квартире полгода жил писатель. С 1954 года на стене дома висит табличка с надписью: «Здесь в 1898 – 1899г. жил А.П.Чехов. В этом доме бывали Л.Н.Толстой и А.М.Горький». Семейство Иловайских было знакомо Антону Павловичу с 1892 года, когда он вместе со своим издателем и другом Алексеем Сергеевичем Сувориным посетил конный завод вблизи Воронежа с целью сбора пожертвований для голодавших жителей Самарской губернии. В это время Иловайские были уже владельцами дачи в Ялте, которой они дали экзотическое название «Омюр». Слово это тюркское, переводится как «жизнь», «прелесть», «очарование». Вот как раз именно это здание и было построено в 1888 году для Иловайских врачом и архитектором Константином Романовичем Овсяным. Были ли знаком Овсяный с Чеховым, неизвестно. В 1892 году его перевели на службу в Польшу, и сведений о личном знакомстве с писателем не имеется. В то же время, надо заметить, что коллега Антона Павловича по врачебной профессии был таким же, как Чехов, активным участником помощи больным туберкулезом. В 2009 году Ялтинский историко-литературный музей выпустил книгу воспоминаний фрейлины Веры Клейнмихель и графини Екатерины Клейнмихель «В тени царской короны», где подробно описано создание общины милосердия и приюта для больных туберкулезом, названного в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Приют находился на улице Садовой, сейчас в этом здании расположено ялтинское городское управление юстиции. Константин Романович, будучи личным врачом страдавшей туберкулезом Екатерины Клейнмихель, стал ее активным помощником в деле создании общины, в обучении уходу за больными сестер милосердия при ялтинском комитете Российского общества Красного Креста. Наталья Михайловна Гурьянова, старший научный сотрудник того же музея, во время ее работы в нем называвшегося краеведческим, была знакома с дочерью и внучкой доктора Овсяного, у которого было двенадцать детей (старшая дочь родилась в 1870 г., младший сын – в 1885 г.). Елизавета Константиновна Овсяная родилась в 1883году, во времена знакомства с Гурьяновой жила в подмосковном Подольске, по мужу была Петровой. Она поделилась своими воспоминаниями с Натальей Михайловной, в частности, рассказала ей о вилле «Ифигения», изначально принадлежавшей семейству Овсяных. Известно, что на этой вилле в один из своих приездов в Ялту жила Леся Украинка, которая писала здесь свою знаменитую поэму «Ифигения в Тавриде». Гурьянова отмечала необыкновенную доброту Елизаветы Константиновны, и, несмотря на ее преклонный возраст, прекрасную память и ясный ум. Рассказ Е.К. Овсяной оказался весьма интересен... «Мой отец, К.Р. Овсяный, по происхождению был литовцем, его правильное имя - Константин Ромуальдович Овсяниус. Он родился в 1845 году, скончался в 1917-м. С 16 лет отец сам себя содержал и учился, сначала в гимназии, потом в Киевском университете. Его отец, мой дед, бросил жену и 8 детей, старшему из которых (моему отцу) было тогда около 16 лет. После развода дед-литовец, католик по вероисповеданию, женился на молодой польке, а бабушка, русская казачка, уехала на Дон к родным. Двух сыновей она отдала в кадетский корпус, а дочерей в Новочеркасский институт благородных девиц, где они учились и воспитывались, как большинство офицерских детей – бесплатно. Отец мой отказался стать военным, сказав матери, что помощи не просит и сам себе устроит жизнь. Давал грошовые уроки, очень нуждался, уезжал к какому-нибудь помещику обучать детей – бесплатно. Так он и попал в имение моего деда по матери Гинца, где занимался с младшим братом моей мамы. Стал ухаживать за моей матерью Елизаветой Васильевной Гинц. Пошел к ее отцу с предложением руки, но тот рассвирепел, узнав, что нищий студент сватается за его дочь, и велел тотчас вывезти его на простой телеге (для пущего унижения) за пределы имения. А мать так полюбила отца, что пообещала ждать пять лет, пока он выучится на врача и получит место работы, пока же было решено тайно переписываться. Писал он якобы брату мамы, а между строк бесцветными чернилами – ей самой. Мама ночами проявляла письма над свечой, один раз чуть пожара не наделала, т.к. письмо загорелось и что-то рядом вспыхнуло. К счастью, она сама успела затушить начинавшийся пожар. Маме много раз делали предложения, но она всем отказывала. И это при том что она была на пять лет старше отца! За это время спеси у деда поубавилось, дела его пошли хуже, и он, наконец, согласился на женитьбу, выделив, тем не менее, всего 30 тысяч рублей приданого. В 1868 году мои родители поженились. Сначала отец служил врачом в детской больнице в Киеве, потом, в 1875 году, семья переехала в Ялту, где он стал работать земским врачом. На деньги матери отец построил дачу «Ифигения», одно из красивейших зданий города. Отец, будучи врачом, сдал экзамены на архитектора. Несколько раз он ездил в Грецию, Италию и Англию, где изучал архитектуру, оттуда привозил копии античных статуй, украшавших потом его дачу. Интересно, что во время войны немцы приняли статую Зевса за Маркса и изрубили ее на мелкие куски. Отец серьезно занимался благоустройством города, вместе с другими врачами добивался устройства водопровода канализации в Ялте, строил скверы, бульвары. Именно в те годы он построил, кроме своей дачи, особняки графу Капнисту (сегодня – ул. Боткинская, где размещалась первая ялтинская комсомольская ячейка) и генералу Иловайскому (дача «Омюр»). Обе они сейчас целы. К сожалению, больше ему архитектурой заниматься не пришлось. Отец перешел на работу старшим врачом в Красный Крест, причем в его формулярном списке было написано – «без права на пенсию». Почему так, не знаю, возможно, такая работа в те времена не считалась государственной службой. Одним словом, когда отец задумался о старости, оказалось, что он, служа в Ялте, пенсию заработать не сможет. Частную же практику он к тому времени вообще забросил, так как застать отца дома было практически невозможно. Тогда и было решено переехать в Польшу на государственную службу – комиссаром по крестьянским делам. Существовала такая должность – мирового посредника между крестьянами и помещиками. Служба в Польше считалась как на периферии – три года за два, и, прослужив там десять лет, отец заработал стаж в пятнадцать лет, кроме того, ему еще присчитали службу в ялтинской городской больнице, или в земстве. В результате в 60 лет он уже мог получить пенсию. К сожалению, кроме жалования, никаких других доходов отец не имел, платить за мою учебу ему было трудно. Но когда у него была частная практика, отец смог платить за обучение моей сестры Нади в Елизаветинском институте благородных девиц в Москве. При Наде почетным опекуном в институте благородных девиц был граф Д. А. Капнист (которому отец построил дачу в Ялте). Он хлопотал, чтобы и меня приняли в этот институт. А две его сестры – Машенька и Сашенька – были подругами детства моей матери. Долгие годы они удивлялись, как могла такая избалованная, богатая девушка выйти за врача, у которого за душой ничего не было, кроме жалованья врача. Сами же они устроили свою жизнь по-другому. Машенька вышла замуж за князя Василия Кочубея, а Сашенька - за знаменитого профессора Б.Н. Чичерина. Всю свою жизнь они принимали горячее участие в нашей судьбе: то мы гостили в имении Кочубея, то у Чичериных в их известном на всю Россию имении «Караул» в Тамбовской губернии. Вместе с братом обе они хлопотали, чтобы меня приняли в московский Елизаветинский институт благородных девиц. Когда наша семья уехала из Ялты, родители решили продать дачу «Ифигения»: живя в Польше, им трудно было наблюдать за ее содержанием. Матери приходилось часто уезжать из Польши в Ялту, чтобы наводить там порядок. Потом она серьезно заболела, начался рак печени . Находясь в тяжелом психо-эмоциональном состоянии, чувствуя, что умирает, она решила, что отец после ее смерти сразу женится и запишет дачу за новой женой, а дети останутся без ничего. Обе ее подружки были в Ялте, ежедневно навещали маму и решили помочь ей продать дачу. Обе плохо знали это дело и очень неумно взялись за продажу. Мать торопила, чтобы до ее смерти было все оформлено, а деньги обещала отдать в долг Кочубей, та всегда была в долгах, и занимала направо и налево. У матери было на этом участке две дачи, так она умудрилась продать обе дачи комиссионеру за 35 тыс. руб. Он тотчас же продал «Ифигению» за 30 тыс. руб., а вторая дача досталась ему даром – за 5 тыс. руб. Отец, видимо, был недоволен, но спорить с женщинами не успел, к его приезду на похороны все было кончено. После этого проценты за полученные в долг деньги аккуратно выплачивались отцу из конторы Кочубея, но отец просил вернуть деньги и в 1905г., и в 1910г., и каждый раз управляющий писал, что свободных денег в наличии не имеется, для расплаты нужно продать какой-то участок земли, времена сейчас неблагоприятные, цены на землю упали. Финал всем известен – революция. Так что ни денег, ни дачи мы не получили, не смотря на то, что мама думала, что устроила своим детям кое-какие средства. Впрочем, все к лучшему, по крайней мере, мы не оказались лишенными прав… Отец умер за две недели до революции». В газете "Русская Ривьера" за 1917 год, №48, скорее всего, за 1 марта, сообщалось: "Скончался в Ницце доктор Константин Романович Овсяный. Извещают дочери покойного". В следующем фрагменте от 07.12.71г. говорится о роде жены Константина Романовича Овсяного, Елизаветы Васильевны: «Фамилия моей мамы была шведская – Гинц. Мой прадед при Петре I воевал в войсках шведского короля Карла XII и в битве при Полтаве был взят в плен русскими. Чем он угодил Петру I, не знаю , но Петр пожаловал ему большие земли в Полтавской губернии около Днепра. Вероятно, потом женитьбы на богатых помещичьих дочках сделали Гинцев очень богатыми людьми. Дед мой был председателем губернской земской управы, гусаром, увлекался картежной игрой, в результате состояние постоянно таяло. Кроме того, он любил давать в Полтаве балы на всю губернию. Отмена крепостного права очень больно отразилась на его благосостоянии. К сожалению, и сыновья его тоже были моты и кутилы. В результате, все кончилось тем, что прекрасное имение пошло за бесценок с молотка, парк вырубили на дрова, оранжереи и дом сгорели, и ничего от этого богатства не осталось». Остается неясным, когда именно после смерти матери семейства Константин Романович женился во второй раз на Софии Степановне Депюсто, но мы располагаем копией фотографии с обозначением лиц, запечатленных на ней. В заключение хочется отметить: неизвестно, стал бы кто-то искать сведения об этом замечательном человеке, так много потрудившимся для нашего города и его обитателей, в особенности болевших туберкулезом, если бы не имена А.П.Чехова и Леси Украинки, живших в домах его постройки; если бы ни его сотрудничество с представителями аристократии и других сословий в деле благотворительности. Будучи коллегой Овсяного по врачебной профессии, а также человеком, принимавшим деятельное участие во всякой человеческой нужде, Чехов уже с самого начала своего пребывания в Ялте на даче «Омюр» продолжил те добрые начинания, у истоков которых оказался доктор и архитектор Константин Романович Овсяный. Вскоре Антон Павлович становится членом разных благотворительных обществ, в том числе очень скоро, 24 декабря (по старому стилю) 1898 года княгиня М.В. Барятинская, председатель Ялтинского Комитета Российского Общества Красного Креста, прислала ему уведомление об избрании Действительным членом Общества за № 181, того самого Общества в создании которого принимал участие Константин Романович Овсяный. Валентина ГУБАНОВА, сотрудник Дома-музея А.П. Чехова в 1980-е и 2010-е гг.