Алупкинский замок – столица «государства» графа Воронцова Вскоре мы оказываемся у парадного входа в Алупкинский дворец… После Ореанды почтовый тракт идет в гору, пересекает перевал, отделяющий ялтинскую долину от алупкинской и затем вновь спускается по другому склону. Дорога проходит между татарскими деревнями Гаспра, Мисхор и Кореиз. Турецкий фонтанПовсюду мы встречаем расположенный в центре поселка среди платанов изящный турецкий фонтан с цитатами из Корана. Обычно, вокруг этого фонтана отдыхают женщины. Дорога разветвляется и проходит под Мисхором среди спрятавшихся в теплых складках долины оливковых рощ. Вскоре мы оказываемся у парадного входа в Алупкинский дворец. Эту резиденцию Воронцов захотел с делать столицей своего маленького Крымского государства. Здесь его пышная гениальность попыталась соперничать со сказками “Тысячи и одной ночи”. Вид на Алупкинский замокПредставьте себе слегка наклоненную сцену театра, партером которого будет морская бухточка, а задником сцены послужит горная стена. Именно здесь эта строго идущая по вертикали стена достигает своей самой большой высоты; она служит пьедесталом зубцу Ай-Петри, кульминационной точки всей горной цепи. Эта разрезающая небо сверкающая скалистая масса похожа на темный стол из лазурита. Отполированная поверхность скалы отражает свет, направленный на нее большим морским зеркалом. Именно на этом фоне появляется дворец в арабском стиле, построенный из голубовато-серого гаспринского мрамора. Львиная террасаПо центру фасада, выходящего на море, расположен огромный портал гранадской Альгамбры (замок, построенный маврами в Испании в XIV веке – прим. переводчика), воспроизведенный во всех деталях, размерах и орнаменте оригинала: колонны и кубы, оштукатуренные под белый мрамор, надписи вязью на зеленом фаянсе. От этого портала вниз до самой морской гальки ведет большая лестница, по обеим сторонам которой расположены стерегущие ее львы из каррарского мрамора. Однажды в море нам показалось издалека, что эти большие белые животные похожи на вереницу египетских сфинксов. Перед обоими крыльями дворца в форме зимних садов или виноградных беседок раскинулись прекрасные террасы; огромные виноградные лозы вылезают то тут, то там из букетов пахучих цветов. Над парапетами этих террас сквозь густой покров из цератония, смоковниц, мирты и тамариска просматривается сверкающая морская гладь. Воронцовский паркВокруг жилых помещений, начиная с самых верхних тропинок и кончая пляжем, парк раскрывает перед нами свои растительные сокровища: редкие породы деревьев, густые и высокие рощи магнолий, аллеи из кедра и кипариса, ореховые деревья, сикоморы, одинокие зонтиковые сосны, разбросанные по лужайкам, соперничающим в зеленом цвете с самой морской волной. Этот по-настоящему помещичий замок отвечает самым повышенным требованиям. Конечно, дворцы султана в Константинополе и на побережье Азии более внушительны, но они не могут соперничать с алупкинским дворцом в великолепии архитектурных деталей, в красоте окружающей местности и садов. Восточная феерия в АлупкеТолько русский первой половины девятнадцатого века мог задумать и осуществить эту восточную феерию. В России это чудо сродни “пальмовым” балам Зимнего дворца, когда при двадцатиградусном морозе гости прямо с заснеженной дороги попадали в зал, превращенный в тропическую теплицу, где дамы, скинув свои шубы, в декольтированных платьях танцевали под сенью пальм, апельсиновых деревьев и цветущих камелий. Россия обожает невозможное, которое очень быстро надоедает ей. Высокие мавританские залы алупкинского дворца сегодня пустынны и имеют заброшенный вид. В лабиринтах парковых аллей я встречаю только одинокого татарина, спешащего к себе в деревню… Пляж АлупкиЗа пределами Алупки почтовая дорога сужается, посадки спускаются к самому пляжу. Маленькая симеизская бухточка приютила под скалой последнюю группу домиков, замыкающих западное побережье. Я приехал сюда навестить своих старых друзей. Случай свел в этом уединенном месте двух людей, оказавших огромное влияние на судьбы России последней четверти XIX века: генералов Милютина (1816 – 1912), крупный государственный деятель, граф, генерал-фельдмаршал – прим. переводчика) и Игнатьева (Игнатьев Николай Павлович (1832 – 1908), российский государственный деятель, дипломат-панславист, граф, генерал от инфантерии – прим. переводчика). Первый отдалился от дел и с невозмутимым видом возделывает свой виноград, в то время как море нашептывает ему мысль о том, что все в мире суета сует. Второй генерал живет здесь как бы проездом. Этот приветливый человек, обладающий юношеским задором и неистощимым остроумием, всегда готов к действию. На берегу этой солнечной бухты, среди этого азиатского пейзажа, окруженный своими слугами-турками, Николай Павлович Игнатьев может вообразить себе, что он находится в Бююкдере (пригород Стамбула – прим. переводчика), а шум волны доносит до него звуки Константинополя или болгарского побережья. Время течет быстро за беседой, насыщенной общими воспоминаниями о Босфоре, об ушедших знакомых и о ставшей более понятной современной истории. Наши противоположные мечтания пятнадцатилетней давности кажутся общими; то, что для дипломата, заботящегося о могуществе империи, является тонким расчетом, для простого путешественника становится химерой. В вечерних сумерках любой дым окрашивается в один и тот же цвет… Обеденный зал гостиницыВозвратившись в Ялту, я застаю в обеденном зале гостиницы вернувшихся с пляжа отдыхающих. Когда ты почти целый день провел среди прекрасных деревьев, люди тебе кажутся менее привлекательными. Да, но как любопытно наблюдать за ними! Особенно в этот час, когда каждый отдыхающий, окопавшись за своим маленьким столиком, ест и думает в полном одиночестве. Здесь можно увидеть абсолютно разных людей: торговцев, служащих, офицеров, праздношатающихся и, даже, двух католических священников. Это, без сомнения, поляки: никакая деталь их одежды не выдает принадлежности этих людей к сану, но на их лбу неизгладимо запечатлен отблеск алтарного свечения. Снаружи трубач исполняет серенаду Шуберта. В то время как пища и вино наполняют теплотой головы отдыхающих, влияние этой музыки по-разному отражается на лицах посетителей: можно заметить то ускользающее блаженство или глубокую сентиментальность, то меланхолию или усилие памяти. Впрочем, утром на следующий день при пробуждении неугасимый светлый луч, один на всех, на мгновение озарит нашу мысль, еще независимую от работы желудка и даже не связанную с мозговой деятельностью, и исправит все плохие и противоречивые размышления этого вечера. Я полагаю, что все наши черепушки одинаково настроены с большой долей доброты и понимания в соответствие с великим божественным замыслом… Да внешне деревья выглядят более величественно, но как забавен и таинственен человек! Как он глуп и как свят! Сентябрь 1894 г. Louis de Soudak. “Les residences imperiales en Crimee” .Tour du monde. Перевод Геннадия Беднарчика. --------------------------- Дорогие друзья! Если у вас есть какая-либо информация по этой теме, мы с удовольствием разместим ее на сайте! Наш адрес: llisova@yandex.ru Давайте писать историю прекрасной Ялты вместе!