Вновь в Ливадию

Пробило пять часов, когда я въехал в Ливадию.

Дворцовая канцелярiяДворцовая канцелярiяТак же, как и утром, я прохожу тихие подсобные помещения дворца, охраняемые несколькими забытыми в этой аристократической пустыне часовыми. У входа в канцелярию меня поджидает пристав. Он возвращает мне паспорт и мою визитную карточку с разрешением свободно перемещаться по парку и возможностью посещения императорской церкви. О дворцах – ни слова!

Ну что же, вперед! В сопровождении пристава я проникаю в парк. Нет ничего более холодного, чем эти лишенные оригинальности сады, разбитые опытными инженерами, лишенными всякого художественного вкуса: широкие, плоские как стол для бильярда, присыпанные песком аллеи; симметричные выровненные по бечевке бордюры; мозаичные террасы; блестящие как лысины наших современных щеголей, подстриженные лужайки; геометрически изуродованные деревья…

Декоративный фонтанъ въ парке именiя ЛивадiяДекоративный фонтанъ въ парке именiя ЛивадiяПосреди всего этого математического пейзажа я всегда испытываю особо болезненное чувство свободной птицы, которая будучи внезапно помещена в клетку видит дорогие ее сердцу пейзажи сквозь тюремные решетки. И потом, эта мрачная тишина, которая так гармонично сочетается с дикой природой, становится здесь какой-то искусственной, тяжелой, даже погребальной. То тут, то там человек в белом фартуке лениво тянет за собой шланг, поливая, что придется. Лучше бы пустили здесь простой ручей, он по-настоящему орошал бы землю.

Иногда неожиданно в самом уединенном месте вдруг встречаешь вооруженного часового, прогуливающегося возле будки цвета катафалка. Сопровождающий меня пристав-крепыш с серой бородкой и длинными усами очень напоминает мне французского жандарма. В его глазах видна особая доброта, в его голосе прослушиваются отеческие нотки, а в форме его спины и затылка есть нечто неуловимое, говорящее о том, что мой благородный цицерон – настоящий отец семейства, не дающий своей супруге ни времени и ни повода обманывать его. Этот человек явно наслаждается чувством своей избранности, уверенностью в отцовстве своих многочисленных отпрысков.

Продолжая прогулку, мы беседуем о банальных вещах: о крымской жаре, трудностях жизни, о филлоксере и, естественно, о прелестях Ялты. Меж тем я чувствую, что постепенно завоевываю расположение моего симпатичного собеседника, поэтому меня не удивляет его предложение, произнесенное доверительным тоном.

Малый дворецъМалый дворецъПроходя мимо дворца Александра II, он говорит мне: “А знаете, несмотря на отсутствие у вас разрешения на посещение дворца, я все же постараюсь показать его вам. Одна просьба: не задерживайтесь там, ведь если вас обнаружат, то попадет именно мне“.

Пока я рассыпаюсь в благодарностях, пристав жестом подзывает низенького мужчину, смахивающего на семинариста, стоящего у утопающей в зелени двери веранды. Некоторое время они переговариваются где-то в сторонке, затем мужчина делает мне знак следовать за ним. Именно ему поручена охрана этой старой резиденции Александра II, превосходящей по красоте другой дворец. Мужчина сообщает мне о своей должности с показным равнодушием, призванным произвести на меня впечатление.

Входъ въ Малый дворецъВходъ въ Малый дворецъЭто строение названо дворцом только из-за того, что здесь жил император, так как, по сути, это просто изящная комфортабельная вилла, некоторые комнаты которой имеют буржуазный оттенок. Проходя по дворцу, я обращаю внимание на бело-золотистую гостиную, в углу которой сложена очень красивая посуда из китайского фаянса, выставляемая к приезду императора. Далее следуют столовая и комната покойной императрицы с коллекцией миниатюр Айвазовского, как бы озаряющей помещение красочными лучами крымского солнца.

ГостинаяГостиная
И все же я не могу скрыть особое чувство неловкости, сопровождающее меня во время этого визита. Оно связано с той подозрительностью и недоверчивостью, с которой низенький семинарист следил за каждым моим жестом. Поэтому, чтобы успокоить его, я проводил осмотр с подчеркнутой предосторожностью. Когда мне хотелось подойти и поближе рассмотреть какой-либо предмет, я специально приподнимал руки вверх, демонстрируя, что ни в руках, ни в карманах у меня ничего такого нет.

Кабинетъ Александра IIКабинетъ Александра IIА вот и кабинет Александра II. Меня охватывает религиозный трепет при виде этой мебели, этих предметов, которыми пользовался бессмертный освободитель крепостных России. Я долго неподвижно и задумчиво стою у письменного стола, где, подперев голову рукой, самодержец часто задумывался над великим проектом отмены крепостного права. Возможно, именно на этом столе он написал эту торжественную и божественную, как “Да будет день” из книги Бытия, фразу: “Крепостное право на крестьян, водворенных в помещичьих имениях, и на дворовых людей отменяется навсегда.”
Того, кто написал эти строки, подло убили. Он получил свой крест, как и тот, кто однажды сказал: “Возлюбите друг друга!”

Как унижают наше несчастное человечество подобные убийства! Какое крещение смоет с нас этот первородный грех, этот порок рабства, заставляющий короновать своих тиранов и приносить в жертву своих искупителей!
На верхнем этаже расположены детские комнаты. Они оборудованы в буржуазном духе с гравюрами на темы морали. Я спешу спуститься к выходу, где меня ждет мой пристав, снедаемый тревогой.

Одинъ изъ фасадовъ старого ДворцаОдинъ изъ фасадовъ старого ДворцаСнаружи это здание похоже на скромную симпатичную виллу, тогда как фасад дворца Александра III выглядит куда претенциознее. Однако все эти крытые галереи с балюстрадами и резными деревянными украшениями в турецком стиле не имеют ничего общего с императорским духом. Алупка! Вот где есть императорский дух! Как бы я хотел, хоть на день, стать царем в России, чтобы приобрести Алупку и в тот же миг отречься от престола!
Бросив взгляд на ничем не примечательную часовню, я возвращаюсь в парк по новой аллее, которая приводит меня к фонтану с древним саркофагом из Помпей. Четверть часа спустя мой гид сам окликает моего кучера, и я спускаюсь в Ялту как шлюпка, гонимая сильным течением.
----------------------------------------------
Louis de Soudak. “Les residences imperiales en Crimee” .Tour du monde. 1895.
Перевод Геннадия Беднарчика.







Требуется для просмотраFlash Player 9 или выше.

Показать все теги




Наша группа на FACEBOOK


Наша группа в VK


Наша группа в instagram


Наша группа в Youtube