На Ай-Петри съ маркизомъ де Вогюэ

После Чатыр-Дага, горы-шатра, центрального узла Крымского массива, зубчатая Ай-Петри является самой высокой вершиной Яйлы.

Видъ на Ай-Петри изъ АлупкиВидъ на Ай-Петри изъ АлупкиОна доминирует над Ялтинской и Алуштинской долинами, а также над всей прибрежной линией от Фороса до самого Гурзуфа. На эту вершину надо подняться не просто для того, чтобы преодолеть расстояние, а потому что никакая другая прогулка не позволяет лучше увидеть, с какой скоростью различные растительные зоны, расположенные по склону горы, сменяют друг друга, а также потому, что никакой другой маршрут ни в Ливане, ни на Апеннинах не предоставляет такое богатство и роскошество точек обзора.

Дорога на Ай-ПетриДорога на Ай-ПетриХорошо обустроенная дорога на протяжении двадцати пяти километров ведет нас от Ялты до самой вершины плато. Оттуда еще четверть часа пешком - и мы достигаем зубца Ай-Петри. Внизу, в долине остаются виноградники и южнобережная растительность.

На каменистой, выжженной почве первых отрогов горы произрастают лишь многочисленные кустарники: боярышник, можжевельник, шиповник, дикий ломонос. Чуть выше начинаются пинии: именно в этом месте по примеру Аркашона (город на юго-западе Франции – прим. переводчика) оборудован санитарный кордон. Где-то посередине вперемежку с хвойными деревьями появляются дубы, клены и осины. Еще несколько сот метров и уже ничто не может нарушить однообразие густого леса. Особо украшают его ели и сосны, они затемняют всю эту горную воронку с ее дорожными спиралями. Море этого черного леса расстилается под нашими ногами, и на его фоне другое море, настоящее, кажется еще светлее и золотистее.

На повороте каждой дорожной спирали меняется вид: иногда он простирается до ялтинского рейда, иногда до Кореиза, Мисхора, иногда предстают картины другого склона горы.
По мере приближения к вершине сосны уступают место буку, сначала крепкому экземпляру, затем послабее и, наконец, появляются совсем чахлые деревца, растущие в расселинах скалистого грунта. Еще один уступ - и мы попадаем на плато.

Температура резко падает: нет ни деревьев, ни кустарников: кругом одна только степь с редкой травой, растущей вокруг водоемов с горько-соленой водой. Мы попадаем в Россию. Перед самой вершиной нам еще попадаются, зацепившиеся за скользящие камни, карликовые буки и кустики брусники. Затем исчезает всякая растительность. Нет, ошибаюсь: на одной из скал я замечаю альпийскую анемону.

АнемонаАнемонаО, красивый маленький цветок, растущий между морем и небом! У него голубое сердце, отражающее цвет двух единственно красивых вещей, которые он созерцает на протяжении всей своей жизни. Этот цветок – первое звено в цепочке жизни, стоящее на вершине пирамиды растительного царства, основание которой мы так детально описали. Наш анемон смело предваряет великий лесной народ; все растительные соки изливаются в его чашечку, он первым принимает на себя лучи восходящего солнца и, полностью игнорируя могущественные создания, раскинувшиеся внизу, он абсолютно уверен в том, что весь мир принадлежит только анемонам. Нет, мой маленький цветочек, мир принадлежит человеку, который срывает тебя и уносит с собой в дальние страны.

Видъ с вершины Ай-ПетриВидъ с вершины Ай-ПетриМы подходим к краю вершины. Чтобы избежать головокружения, ложимся на землю и осторожно высовываем голову. Прямо под нами на расстоянии 1600 метров вытянулась тонкая лента морского побережья, прерываемая игрушечными мысами, заливами, дворцами и деревеньками. Дальше – необозримая морская гладь, усеянная черными мушками-пароходами. На некотором расстоянии от нас внизу в скалистой расщелине растет большая сосна. Наблюдая за тем, как ее сестры - корабельные мачты бороздят морской простор, испытывает ли она при этом то же чувство зависти, что и человек в подобной ситуации? Вергилий утверждал: “Casus abies visura marinos” (Сосна не боится бурных морей (лат.) – прим. переводчика).

Напротив нас раскинулся утопающий в ярком свете южный теплый горизонт. Море плотно соединено с небом посредством вуали молочного тумана, окутывающего все азиатские земли. Потоки горячего воздуха поднимаются из бездны, над которой мы наклонились. И все же мы дрожим от укусов ледяного ветра. Он обрушивается на нас сзади. Это дыхание России. Обернувшись к северу, нам кажется, что мы видим всю эту страну, чувствуем ее мощную поступь на протяжение тысяч верст…

Начиная с этого плато, не меняя ни своего облика, ни климата, до самого Белого моря простерлась огромная, ровная Россия. Через несколько дней она домчит до этого места свой снежный покров. И только под этой горой солнце оспорит у нее маленькую бахрому из золота и цветов на фоне грустного длинного заснеженного плато.
Здесь, на краю бездны заканчивается Россия. Как и мы, она созерцает очарование моря, ее соблазняют красоты восточных царств: слева - Кавказ и Армения, справа - Босфор и сверкающий мираж купола Святой Софии. Как и у нас, у России кружится голова при виде горизонта Яйлы.

Ночь застает нас при спуске в сосновом лесу. Татары, перевозящие в долину дрова с этой горы, разбивают бивуаки вокруг больших костров. Пурпурный огонь отражается на стволах больших деревьев, а между иглами высоких сосновых зонтиков сверкают звезды-светлячки.

Из книги маркиза Эжена Мельхиора де Вогюэ (Vicomte Eugene-Melchior de Vogue) “Воспоминания и размышления” (“Souvenirs et visions”), 1887, Париж.
Эжен Мельхиор де Вогюэ (1848 – 1910), французский дипломат, писатель–путешественник, литературный критик, член Французской академии.

Перевод Геннадия Беднарчика.







Требуется для просмотраFlash Player 9 или выше.

Показать все теги




Наша группа на FACEBOOK


Наша группа в VK


Наша группа в instagram


Наша группа в Youtube